[Spartacus]

Название: Без названия
Автор: agggron
Ссылка на оригинал: I Will Help Shoulder Weight
Переводчик: their-law
Бета: Nerfess
Категория: слэш
Жанр: романс
Пейринг: Агрон/Назир
Рейтинг: R
Размер: 1746
Дисклеймер: Всех имеет ДеНайт.
Саммари: Действие происходит во время 2х07. Под катом спойлеры. Предыстория такова: Назир, как мы помним, встречает Агрона после удачной вылазки в порт за пленными германцами, Агрон знакомит его с родственниками, все радуются, Крикс плетет интриги… Но никто не знает, что произошло сразу после этой сцены. А автор этого текста – знает. Агрон потребовал у Назира подарок по случаю удачно завершенной миссии, взял его на ручки (с) и у всех на глазах унес в храм...
Предупреждения: Этот текст – лишь часть фика, который состоит из небольших безымянных глав (потому, собственно, у текста нет названия).


Разрушенный храм представлял собой лабиринт из комнат, полных темных углов и потайных ниш, окутанных тенями. Это было идеальное место для пары, желавшей уединения, но Назир не хотел дожидаться, пока они скроются от посторонних глаз.

В ту же секунду, как они вошли в храм, он жадно потянулся к желанным губам, завладел ими и вовлек в поцелуй, который был глубже того, что они разделили по возвращении Агрона. Этот поцелуй был полон страсти, и Назир вложил в него все облегчение и счастье, которые испытывал и которые больше не мог держать в себе. Он чувствовал блаженство, обнимая своего гладиатора – целого и невредимого.

Последним обстоятельством Назир как раз собирался воспользоваться.
Его ноги плотно обвивали талию Агрона, и гладиатор легко нес его по коридорам к тому месту, где они собирались отпраздновать возвращение германца. От одной только мысли об этом сердце Назира начинало бешено биться. Из-за его травмы Агрон был с ним невероятно осторожен и нежен, и теперь Назиру не терпелось узнать, будет ли так и в этот раз. Ему было интересно, смогут ли они теперь прикасаться друг к другу, не заботясь о том, что нужно себя сдерживать.

Агрон разорвал поцелуй, и сириец потянулся за ним, однако тут же ощутил прикосновение губ на своем подбородке, затем на шее, а после – у ключицы. Он откинул голову, предоставляя Агрону лучший доступ.

– Твои поцелуи лишают меня дыхания, – пробормотал гладиатор, губами касаясь кожи Назира, но тот смог ответить лишь коротким смешком, поскольку слова Агрон произнес, не прерывая своих ласк.

Наконец Агрон опустил Назира на одеяло. Сквозь него сириец спиной почувствовал холодный каменный пол, но толком не обратил внимания на это неудобство. Он был слишком увлечен горячими, влажными поцелуями, которыми Агрон покрывал его шею. Зубы, дразня, задевали кожу, срывая вздохи с приоткрытых губ. Назиру было очень хорошо. Так хорошо, что он забыл о том, что вознаграждение должен получать Агрон, а вовсе не он. Это его гладиатор, вернувшийся с успешно выполненного задания, должен ловить ртом воздух, выгибаясь под ласками Назира, однако, все было совсем наоборот.

Дразнящие зубы зацепили нижнюю губу Назира и прихватили ее достаточно сильно, чтобы тот всхлипнул. Тут же последовало извиняющееся прикосновение языка. Агрон провел им по припухшим губам юноши, заглаживая укус и вовлекая в новый, неспешный поцелуй. Кончики его пальцев скользнули по рукам Назира, которыми тот обхватывал его шею, и остановились на запястьях. Он мягко убрал руки любимого со своей шеи, разрывая одновременно и объятие, и поцелуй.

Взгляд его серых глаз переместился на запястье, которое он сжимал пальцами. Назир проследил за этим взглядом, и легко улыбнулся, осознав, что именно привлекло внимание Агрона. Лента из темно-красной ткани, которая принадлежала ему лишь с недавних пор. Перед своим уходом Агрон сам обмотал ею запястье Назира, не говоря при этом ни единого слова, да слова были и не нужны. Назир и так знал, чем станет для него эта повязка. Она будет служить ему напоминанием об Агроне, просто на всякий случай, потому что всегда оставалась опасность, что тот не вернется.

– Ты все еще носишь ее, – тихо сказал Агрон. Назир кивнул.

– Я с ней не расставался, – он поднял голову, чтобы их губы были на одном уровне, и продолжил: – Когда ты ушел, я касался ее губами в надежде, что ты будешь чувствовать их прикосновение.

Пальцы крепче сжали запястье Назира, и внезапно он оказался крепко прижатым к полу, с руками, заведенными за голову. У него сбилось дыхание и его темные глаза широко распахнулись, когда он попытался заглянуть Агрону в лицо. Пробного рывка оказалось достаточно, чтобы понять – ему не вырваться из тисков рук гладиатора, хотя он и сам не мог понять, действительно ли ему этого хочется. Агрон заговорил с ним, и хотя в его голосе слышалась любовь, тон прозвучал как командный:

– Если ты по своей воле будешь держать руки там, где они сейчас, мне не придется удерживать их самому.

Но Назиру больше всего на свете хотелось дотронуться до тела, прижимающегося к нему сверху.

– Агрон, – он хотел было запротестовать, однако ему не позволили продолжить.

– Ведь это мой подарок? – спросил Агрон, улыбаясь. Назиру захотелось убрать улыбку с его губ жестким поцелуем, но он сдержался, и Агрон прошептал, наклонившись к его уху:

– Я хочу, чтобы ты лежал смирно, пока я буду тебя ласкать.

Тело Назира, помимо его воли, изогнулось навстречу Агрону, умоляя того немедленно приступать. Сириец повел запястьями, все еще зажатыми в пальцах Агрона. Он хотел бы запустить ладони в волосы любимого, провести ими по шее сзади, опустить на лопатки, сжать и притянуть поближе к себе. Но именно в этом ему было отказано. И когда Агрон нашел губами мочку его уха и прикусил нежную кожу, Назир понял, что к моменту, когда они закончат, он сойдет с ума.

А ведь они едва начали. Агрон делал все медленно и неторопливо, как будто дразнил. Его губы вновь опустились на шею Назира, покрывая ее поцелуями, затем, не спеша, переместились к ключицам. И все это время он крепко удерживал руки Назира над его головой.

Пожалуй, это было к лучшему, потому что Назир не смог бы удержать их на месте сам, когда Агрон накрыл ртом его сосок, который под жесткими прикосновениями губ стал твердым, как горошина, а затем прикусил так, что сириец забыл, от чего стонет – от боли или удовольствия. Наверное, от удовольствия, иначе, зачем он тогда толкался навстречу этому рту? К моменту, когда Агрон уделил должное внимание второму соску, Назир уже просто не мог дышать.

Ему не стало легче, когда Агрон опустился еще ниже, настолько, что ему пришлось выпустить запястья Назира.

Сначала сириец удивился, вновь ощутив свободу движения, но как бы ему ни хотелось дотронуться до Агрона, он помнил его слова, а потому вытянул руки вдоль одеяла, на котором лежал, и крепко вцепился в края. Так крепко, что заболели пальцы, ведь к тому времени Агрон, минуя все еще перевязанный бок Назира, добрался до его бедра, прикусил выступающую косточку и провел языком вдоль пояса набедренной повязки.

Все это происходило невероятно медленно. Слова мольбы уже готовы были сорваться с языка Назира, однако, в ответ на эти пытки, он был способен лишь издавать беспомощные звуки. Наконец ему стало немного легче: Агрон раздел его ниже пояса, освободив плоть, ставшую твердой благодаря стараниям умелого рта. Назир резко вдохнул, почувствовав прохладный воздух на своей разгоряченной коже, но это оказалось сущим пустяком по сравнению с последовавшим дальше.

Горячий, влажный язык Агрона прижался к основанию члена Назира и медленно стал подниматься вверх по стволу. Сириец ничего не смог с собой поделать: он провел ладонью вдоль своего тела, запустил ее в волосы Агрона и вцепился покрепче. Впрочем, продлилось это недолго. Член в ту же секунду остался без внимания, и Назир издал протестующий стон. Он собирался посмотреть вниз, чтобы узнать, почему его лишили столь чудесного ощущения, но в том не было нужды, так как Агрон уже навис над ним.

Гладиатор схватил его руки и вновь свел их над головой, там, где им следовало оставаться. В считанные секунды он снял красную ленту с руки Назира, но лишь для того, чтобы повязать ее снова, теперь уже вокруг обоих запястий. Затем наклонился и, заметив удивление в глазах Назира, одарил его шутливо-строгим взглядом.

– Не отвлекай меня, – голос Агрона был тверд, но Назиру показалось, что он заметил улыбку на его губах, как раз перед тем, как он снова опустился между его ног.

Агрон не стал продолжать свои медленные пытки, и через несколько мгновений принял плоть Назира в тесный жар своего рта. Это ощущение заставило сирийца хрипло вскрикнуть, он двинул бедрами вверх, однако сильные руки гладиатора немедленно вернули их на место. Вполне вероятно, что Агрон удерживал тело Назира в таком положении во избежание раскрытия раны, чтобы он не напрягал свое тело и не двигался, но сам Назир об этом даже не думал. Он лишь издавал жалобные звуки и пытался бороться, но их силы были слишком не равны.

Дыхание Назира участилось. Его грудь вздымалась и опадала, мышцы живота напрягались, пока губы, плотно обхватывавшие его член, скользили по нему вверх и вниз в ритме, грозившем свести его с ума. Все, что ему оставалось – это извиваться и выгибать спину, но и эти движения немедленно прекращались нажатием ладони, крепко прижатой к его груди. Он издавал звуки, каких Агрон уж точно никогда не слышал, и какие прежде не срывались с губ Назира, потому что никто и никогда его так не мучил. Впрочем, так хорошо ему тоже никогда еще не было. Слишком хорошо. Агрон почти довел его до безумия и, вместе с тем, до столь желанной разрядки.

И не мог об этом не знать, потому что звуки удовольствия, которые он издавал, проходили вибрацией по всей длине члена Назира, лишь приближая этот момент. Дыхание Назира сбилось, и на мгновение он забыл, как дышать. Все его тело напряглось, упираясь в руки, прижимавшие его к полу, пытаясь двинуться, толкнуться в этот рот, чтобы наконец кончить. Но Агрон хотел довести его до конца своими усилиями.

– Агрон, – прошептал Назир, предупреждая, однако его будто не слышали.

– Агрон, – повторил Назир, но рот, сжимающий его плоть, казалось, лишь задвигался еще быстрее.

Наконец Назир замер и кончил, выгибаясь от прошивающей его тело дрожи. Рот Агрона все еще оставался на его члене, он крепко сжимал губы, глотая и стараясь не пропустить ни капли извергающегося семени.

Даже, когда расслабленное тело Назира опустилось на пол, язык Агрона продолжал скользить по его обмякшей чувствительной плоти, несколько раз заставив Назира поджать живот и выгнуть спину, и хотя у него совершенно не было сил остановить это, вскоре Агрон и сам устроился рядом с изнуренным сирийцем.

Он аккуратно развязал руки Назира, но тот не нашел сил даже пошевелить ими. Тогда гладиатор сам опустил по очереди обе его руки, оставляя на запястьях легкие поцелуи. Кожа на них была нежной, ткань повредила ее не так сильно, как могла бы веревка или цепь. Последующие поцелуи Назир почувствовал в уголках своих закрытых глаз, а затем услышал голос Агрона:

– Благодарю за подарок.

Еще один поцелуй опустился на висок Назира. Он расплылся в медленной улыбке, и лениво спросил недоверчивым тоном:

– Ты благодаришь меня?

Если бы у него были силы, он бы засмеялся. Тем временем Агрон осторожно повязал красную ленту обратно на запястье юноши – туда, где ей было самое место.

– Я получил то, чего желал более всего, – ответил он, и хотя Назир не мог этого видеть, он знал: тот улыбается. После небольшой паузы Агрон добавил:

– Ты вообще в состоянии двигаться?

– Нет, – немедленно ответил Назир. Он даже не хотел пытаться. – Больше никогда.

В ответ раздался хриплый смех.

– Даже не позволишь мне поцеловать тебя?

Назир поднял руку.

– Если только найду твои губы, – ответил он, упорно не желая открывать глаза. Кончики его пальцев прикоснулись к коже Агрона, к шее, по которой он заскользил изучающими пальцами, затем к подбородку, и, наконец, к губам. Тогда Назир невероятным волевым усилием поднял голову и поцеловал своего гладиатора, с благодарностью ощущая, как сильные руки обнимают его и прижимают ближе. Возможно, то, что он из последних сил искал эти губы для одного-единственного поцелуя, уже было достойным подарком.