[Spartacus]

Название: Я последую за тобой во тьму
Автор: Indigo Night
Ссылка на оригинал: I Will Follow You Into The Dark
Переводчик: their-law
Категория: слэш
Жанр: ангст
Пейринг: Агрон/Назир
Рейтинг: PG
Размер: 856 слов
Дисклеймер: Всех имеет ДеНайт.
Саммари: Восстание мятежников потерпело поражение и пленных ведут на казнь.
Предупреждения: Смерть персонажей. Разрешение на перевод в процессе. И еще переводчик просит прощения за возможные опечатки и вообще, потому что пока переводил, слезы устилали его глаза и орошали клавиатуру.


Последний марш мятежных рабов являл собой поистине жалкое зрелище. Звук бряцающих цепей, выкрики римлян и стоны раненых смешивались с запахами крови, пота и ужаса. Раздетые догола, закованные в цепи, они рядами медленно двигались по дороге под присмотром легиона солдат. Мимо них проходили ремесленники с инструментами, предназначенными для исполнения их казни, а вдоль обочины толпились зеваки, смотревшие на мятежников со смесью ужаса, восхищения и торжества.

Спустя столетия историки скажут, что их было шесть тысяч, в действительности же число было куда скромнее. Не многие из идущих по этой дороге принимали активное участие в восстании - в основном среди них были женщины, или те, кто был слишком молод или слишком стар. Почти все мужчины погибли в сражении, и потому избежали плена.

Агрон заставил себя смотреть на всех и каждого, мимо кого они проходили на своём пути. Он смотрел на каждый крест вдоль дороги, на каждое окровавленное избитое тело, на тех, кого только прибивали к кресту и на тех, кто уже обрёл вечную свободу в своей смерти. Одни встречали судьбу с достоинством, другие плакали и молили о пощаде – но перед самой смертью кричали практически все.

Германец не боялся встретить свою смерть. Он изначально знал степень риска и понимал, каковы были их шансы. Агрон жалел лишь о том, что смерть его будет такой унизительной и что ему не суждено уйти из жизни с честью, на поле боя. Ему просто не повезло, что он выжил в сражении.

Впрочем, сожалел он не только об этом. Так германец решил, найдя взглядом среди пленников темноволосую макушку. Назир долго и упорно добивался того, чтобы в сражении выступать наравне с бывшим гладиатором, и Агрону не хотелось сводить на нет усилия сирийца, желая ему избежать битвы. Однако в глубине души проклинал всех богов за то, что не пощадили Назира.

Он припомнил их последний разговор, и даже сейчас он вызывал у него улыбку. Зажав в руках мечи, они стояли плечом к плечу перед легионами римлян.

– Гиберния, – сказал Назир.

Агрон взглянул на него в непонимании.

– Когда битва окончится, я хочу отправиться в Гибернию, – Назиру пришлось задрать голову, чтобы заглянуть Агрону в глаза. Его не беспокоило, что все время приходилось так делать, пусть он и не был в восторге от своего прозвища. И хотя в глазах сирийца таилась горькая правда, он улыбался. – Мой господин иногда рассказывал о ней. Это остров, который лежит даже дальше твоей родины, люди там свирепы, словно звери, и сильны, словно боги. Он говорил, что с ними даже римлянам не тягаться, и я хотел бы на них посмотреть.

Агрон попытался улыбнуться Назиру в ответ, но у него не получилось. Он лишь согласно кивнул, и хотя слова застревали в горле, спустя мгновение тихо пообещал:

– Я последую за тобой, куда бы ты ни пошёл.

А затем стало не до разговоров. Когда погиб Спартак, они поняли, что всё пропало. Агрон сделал, что мог, пытаясь организовать оставшихся людей в бесплодной попытке выстоять, но римлян было слишком много.

Спустя три дня плена и пыток все они один за другим были отправлены на казнь. И когда пришло время Агрона, он с удивлением обнаружил, что чувствует облегчение. Эта смерть будет медленной и мучительной, но она положит конец всему. У германца даже мелькнула, должно быть, трусливая мысль о том, что смерть несёт с собой маленькое благословение: ему не придётся смотреть на страдания Назира. И он держался за эту мысль.

Однако понял, что понадеялся слишком рано, когда звук собственного имени отвлёк его от раздумий. Позади него Назир вырвался из своего ряда и боролся с солдатами – до Агрона доносилось знакомое боевое шипение сирийца. В его действиях не было смысла и никакие усилия малыша не могли избавить их от такого конца, но тот боролся, со слепым отчаянием стремясь дотянуться до Агрона.

Германец неосознанно рванулся ему навстречу, но римляне схватили и удержали его раньше, чем ему удалось сделать хотя бы шаг. Назир преуспел ненамного лучше, хотя изо всех сил сражался, чтобы избавиться от солдат.

В следующий момент один из тех, кто его удерживал, прокричал команду, и к месту стычки принесли еще один крест. Это была глупая и ненужная работа: неужели римлянам было не все равно – умрёт этот раб прямо здесь или чуть дальше по дороге? Резкая перемена в действиях солдат заставила Назира замереть, когда они стали тащить его вперёд, а не толкать обратно к остальным пленникам, но он быстро пришёл в себя и продолжил рваться к Агрону.

Германец тянулся к нему поверх плеч людей, которые их разделяли. Его охватило жгучее желание в последний раз почувствовать под руками мягкую кожу. Он сам этого не сознавал, но его губы шевелились, произнося имя Назира в ответ на крики самого сирийца, и пока они не могли дотянуться друг к другу, Агрону казалось, будто в его груди натянулась и разорвалась невидимая нить.

«Храбрый малыш», – отстраненно подумал он, когда их с Назиром уложили на кресты. Сириец неустанно боролся. Агрон тянул к нему руку, пытаясь оттолкнуться от грубого дерева, и Назир отвечал тем же, хотя расстояние между ними было не покрыть одной рукой.

Они смотрели друг на друга, в глазах Назира застыли слезы, хотя ни одна не сорвалась, когда римляне заработали молотками. Его губы зашевелились, произнося последние слова, но голос был слишком тих, чтобы перекрыть стоящий вокруг шум, потому Агрон скорее прочел по губам, нежели услышал: «Я последую за тобой, куда бы ты ни пошёл».