Будь у меня право голоса 6/?

[Spartacus]

внезапно

Название: Будь у меня право голоса (6 часть)
Автор: agggron
Оригинал: If I Had A Voice
Переводчик: Швеллер
Бета: their-law, norakura
Категория: слэш
Жанр: романс
Пейринг: Агрон/Назир
Рейтинг: NC-17
Размер: 3021 слово
Предупреждения: canonAU, ненормативная лексика, принуждение
Дисклеймер: Всех имеет ДеНайт.
Саммари: Празднество в доме Батиата сводит вместе одного из гладиаторов ланисты и раба почетного гостя.
Примечание: Фик в процессе написания (готово 10 частей), перевод в процессе перевода))) Первые две части здесь, третья часть здесь, четвертая и пятая здесь.


6.

Ожидание было невыносимым. Предстоящий визит Леддиция – единственное, о чем мог думать Агрон после их случайной встречи в городе. Вызовут ли его на виллу, как вызывали раньше? Когда ему наконец удастся воплотить в жизнь свой план – каким бы необдуманным и рискованным он ни был – и обеспечить время наедине с сирийским рабом, который так ему дорог? Агрону было непросто скрыть свое нетерпение. Даже во время тренировок он поднимал взгляд к балкону в надежде увидеть Батиата, который жестом велит ему войти в дом. Дурону удалось пару раз одолеть его, когда Агрон отвлекался – и этого ни брат, ни остальные гладиаторы не позволят ему забыть. Он терпел их насмешки и смеялся вместе с ними, хотя и без радости. Мыслями он был далеко отсюда, там, где был Тиберий.
Это случилось через неделю. Вечером, когда солнце начало опускаться к горизонту, его наконец вызвали. Агрон сидел в бараке с остальными гладиаторами и разговаривал с братом, когда к нему подошел наставник.
– Господин вызывает тебя наверх, – сказал он, и лицо Агрона тут же расплылось в ухмылке, которую Дурон, без сомнения, тут же узнал, ведь она появлялась на лице брата каждый раз, когда речь заходила о Тиберии.
– Вымойся и переоденься.
– Снова собираешься встретиться с этим рабом? – спросил Дурон, словно сам не знал ответа.
Агрон лишь потрепал брата по голове, поднялся и направился в баню. Он вымылся и обернул вокруг пояса узкий кусок ткани, который почти не оставлял простора для фантазии – чего, без сомнения, и желал римлянин. Кроме того, он обмотал вокруг запястья полоску красной ткани, простое украшение, скрывавшее в своих складках нечто, припасенное Агроном, то, что он собирался достать в нужный момент.
Вскоре босые ноги гладиатора привели его к воротам и лестнице за ними. В этот раз он знал, чего ожидать. Теперь он был готов к тому, что предстанет перед ним, когда он войдет на виллу. Его будет ждать Леддиций, несомненно, в той самой комнате, украшенной мягкими тканями и заваленной удобными подушками. Масляные лампы, горящие мягким светом, будут отбрасывать блики на их тела, не только на его и римлянина, но и на тело Тиберия, если раб сдержал обещание.
Его провела по дому одна из рабынь, чье имя он не знал и не удосужился спросить, ведь у него были заботы поважнее. Когда девушка наконец остановилась и жестом велела войти в комнату, он дотронулся до ее руки.
– Подожди немного, – сказал он, заглядывая в ее лицо, – а потом принеси вина. Господин будет не против.
Гладиатор удерживал рабыню, пока та не подтвердила кивком, что поняла, потом отпустил и повернул за угол, входя в ближайшую комнату.
Помещение выглядело почти так, как представлял Агрон, но некоторые детали были столь роскошны, что он и мечтать о подобном не мог. В центре комнаты была установлена возвышавшаяся над полом платформа. На ней лежал пуховый матрас, задрапированный тканями самых пестрых цветов, которые немного смягчал приглушенный свет ламп. Перед ложем стояла скамья, украшенная точно так же, с искусно вырезанными ножками, инкрустированными жемчугом. На такой скамье мог бы с удобством восседать сам император, а вместо этого расположился свинья Леддиций. Но к счастью, ни капли отвращения, что Агрон питал к этому человеку, не отразилось на его лице. Пусть лучше римлянин верит, что он и сам этого хочет.
– А вот и Агрон, – сказал Леддиций. Его взгляд опустился с лица гладиатора ниже, без сомнения, изучая то, что было на нем надето. – Бог среди людей, – добавил он оценивающе.
Агрона не волновали его комплименты, какими бы напыщенными они ни были, а лишь стоящий позади ложа Тиберий, чей взгляд был также прикован к нему. Гладиатор потерялся бы в его глазах, если бы не Леддиций, который, поднявшись, разорвал их взгляды. Агрон отвлекся. Нужно помнить, что удовлетворение римлянина – его единственная цель.
Леддиций жестом приказал Агрону подойти, и тот подчинился. Он стоял перед римлянином, все еще чувствуя тяжелый, пристальный взгляд, блуждающий по его телу. Вскоре к взгляду присоединились руки: Леддиций коснулся кончиками пальцев груди германца, обводя мускулы, прежде чем спустился ниже к его животу, а затем без предупреждения сорвал ткань с пояса Агрона, бросив ее к ногам и оставив гладиатора обнаженным. Какое-то время Леддиций просто смотрел на плоть, открывшуюся перед ним, но вскоре потряс головой, словно очнулся от грез, и начал обходить гладиатора вокруг, проводя ладонями по его плечам, рукам и вниз по спине.
В этот момент Агрон позволил себе снова посмотреть на Тиберия. На смуглом лице раба отразилось то, чего германец не видел прежде – крошечная вспышка ревности. Темные глаза сузились и следили за движениями руки своего хозяина, исследовавшей тело Агрона. Несмотря на то, что гладиатор был вынужден это терпеть, и ему хотелось избавиться от скользкого прикосновения римлянина, он невольно улыбнулся. Ему нравилось видеть эту ревность. Было приятно знать, что Тиберий питал к нему хоть толику собственнического желания, потому что, видят боги, Агрон испытывал по отношению к Тиберию то же самое. Правда, он не смог бы так хорошо сдерживать свою ревность, которая живо обратилась бы в ярость.
Из-за спины раздался голос Леддиция.
– Я хочу, чтобы сегодня ты меня трахнул, – сказал он, и улыбка пропала с лица Агрона.
Тиберий закрыл глаза, и гладиатор увидел, что он пытается выровнять дыхание. Нет. Агрон не допустит этого. Он не станет этого делать. Но когда римлянин оказался перед ним, он просто кивнул, отвлекаясь от Тиберия, и посмотрел в противное лицо Леддиция соблазнительным, как он надеялся, взглядом. Больше ему ничего не оставалось.
Как будто по подсказке, рабыня вернулась с вином, которое просил Агрон. Леддиций кивком указал Тиберию подойти и взять его, но прежде, чем раб успел, Агрон повернулся, сам взял кувшин и молча отослал девушку кивком. Вместе с вином рабыня принесла богатые, украшенные драгоценными камнями кубки, выбранные специально, чтобы порадовать Леддиция, и Агрон надеялся, что цель будет достигнута.
Римлянин опустился на скамью, вытягивая вдоль нее ноги и ожидая, когда его обслужат. Агрон медленно подошел к нему, осторожно наполняя кубок вином, но прежде, чем передать его Леддицию, дерзко заговорил, не дожидаясь разрешения.
– Могу я? – спросил он, поднимая кувшин, и услышав его голос, Леддиций взглянул на него с удивлением.
Когда римлянин понял, о чем просил Агрон – всего лишь глоток вина – он чуть усмехнулся и в знак согласия махнул рукой.
Но Агрон не стал просто пить вино, вместо этого он взобрался на скамью к Леддицию, оседлав его бедра, и склонился над ним, стоя на коленях. Это немедленно привлекло внимание римлянина, его глаза широко распахнулись, рот раскрылся в удивлении, и он был так потрясен, что даже не смог возразить. Под его пристальным взглядом, Агрон поднес кувшин с вином к своим губам, откинул голову и позволил жидкости свободно литься в рот. Часть вина не попала в горло, оно потекло от уголков губ по подбородку, шее и, наконец, по груди. Когда Агрон больше не мог пить, он опустил кувшин, осмотрел себя, переводя дыхание от количества выпитого, и низким голосом спросил:
– Хочешь отведать то, что предлагает дом Батиата? – он хотел, чтобы взгляд римлянина опустился на струи вина, стекающие по его коже.
Леддиций воспользовался возможностью, наклонился вперед и медленно провел языком по животу гладиатора, тщательно собирая каждую каплю.
Гладиатор вручил вино стоявшему рядом Тиберию. Руки раба дрожали, когда он принял глиняный кувшин, но Агрон не мог поддержать его даже взглядом, ведь ему нужно было многое успеть, пока внимание Леддиция было отвлечено. Из складок ткани на своем запястье германец быстро извлек флакон. Его легко было прятать из-за малого размера, однако содержимое его было очень сильным, и Агрон вылил жидкость в кубок с вином, предназначенным для Леддиция. Тиберий наблюдал за его действиями с широко распахнутыми глазами, но ничего не спрашивал, и когда гладиатор отдал ему пустой флакон, просто спрятал доказательство того, что сделал Агрон, оставаясь молчаливым наблюдателем, а теперь еще и сообщником.
Гладиатор вытянул свободную руку, запустил пальцы в коротко остриженные волосы Леддиция и осторожно сжал, заставляя его поднять голову.
– Тебе нравится вино? – спросил он, глядя в глаза римлянина.
В ответ Леддиций улыбнулся:
– Восхитительное.
Агрон оттянул его голову назад, вызвав у римлянина тихий стон, и осторожно влил часть вина в приоткрытый рот Леддиция. Тот пил с жаждой, без сомнения, вызванной внезапным вниманием Агрона, и обрадованный такой переменой чувств. Каков глупец!
Вскоре римлянин забрал кубок у Агрона и протянул руку, чтобы погладить его бедро.
– Хочу представление, прежде чем я позволю взять себя, – он почти мурлыкал, но в этих звуках не было ничего приятного. – Ляг на постель. Потрогай себя.
Гладиатор охотно подчинился, радуясь, что можно оказаться подальше от этого человека. Он все еще ощущал на своей коже его язык, но это была необходимая жертва. Все шло по плану, нужно было лишь подождать, когда снадобье подействует, а до тех пор ему придется подчиняться приказам. Агрон подошел к ложу, возвышавшемуся над полом, и ему пришлось стать на скамейку, чтобы взобраться на него. Он впервые оказался в подобной постели. Матрас под ним казался странным, но приятным. Он представил, каково это – спать на таком, закутавшись в одеяло, утонув в разбросанных вокруг подушках. Все равно, что заснуть на облаке.
Но он был здесь не для того, чтобы спать. Под пристальным нетерпеливым взглядом Леддиция он опустился на колени и скользнул ладонью по своей коже, вниз по животу липкому от вина, и еще ниже, к плоти, оставшейся равнодушной к вниманию римлянина. Агрон закрыл глаза, обхватил свой член, и за закрытыми веками сумел найти то, что распалило его: образ Тиберия. Воспоминания об их телах, прижатых друг к другу, ощущение губ раба, прижимающихся к его собственным в горячем отчаянном поцелуе. На это тело германца отозвалось легко, и он ласкал себя, пока член не встал. Вскоре его кожа нагрелась и дыхание участилось. Агрон раскрыл глаза. Сначала его взгляд упал на Леддиция, который все еще пил из кубка. Римлянин не смотрел ему в лицо, его внимание было приковано к руке, двигающейся на плоти Агрона. Это позволило гладиатору обратить внимание на Тиберия, он заглянул в его темные глаза, и тот не отвел взгляд. Губы Агрона раскрылись, испуская сдержанный стон. Тиберий прихватил зубами нижнюю губу и прикусил ее. Что бы только Агрон не отдал, чтобы затащить раба на эту постель и самому прикусить его губу. Возможно, вскоре ему это удастся.
Внезапно раздался стук. Агрон резко остановился, и его взгляд метнулся к источнику шума. Это был опустевший драгоценный кубок, который теперь лежал на полу. Рука Леддиция свешивалась над ним с края скамьи, а сам мужчина лежал неподвижно, закрыв глаза. Сердце Агрона быстрее забилось в груди. Он это сделал. Блядь, сделал! Но когда он с улыбкой посмотрел на Тиберия, раб не разделил его радости, а, напротив, смотрел на своего господина с лицом, искаженным от ужаса.
– Ты его убил? – спросил он резким шепотом. Не удивительно, что он напуган. В ответ Агрон рассмеялся и спокойно ответил:
– Он спит.
Тиберий заметно расслабился. Пусть то, что сделал Агрон, было опрометчиво, но все же он не был настолько глуп, чтобы убить человека в этих стенах. То, что он вылил в напиток Леддиция, было сонным снадобьем, которое нахваливал аптекарь на улицах Капуи. В тот день план Агрона обрел общие черты, хотя все детали не были ясны до конца. Для него было загадкой, как заставить Леддиция проглотить эликсир, но затем он увидел, как тот смотрит на его тело, и решение пришло само собой.
Теперь они с Тиберием остались одни, и Леддиций проснется не скоро.
– Иди сюда, – произнес Агрон, протягивая руку.
Тиберий колебался, но все же опустил кувшин и медленно подошел к постели, на которой, опустившись на колени, стоял германец. Раб взял его за руку и поднялся на скамейку, оказавшись на одном уровне с гладиатором, который подобрался к краю матраса.
– Он проспит всю ночь, – прошептал Агрон, обнимая Тиберия. Он прижал тело юноши близко, так близко, что мог слышать, как сердцебиение учащается в его груди. – Его не разбудит ни шум, ни прикосновение.
Раб дотронулся до его руки, и это было куда приятнее, чем прикосновения Леддиция. Коснувшись губами щеки Тиберия, германец низким голосом проговорил ему на ухо:
– Ты разделишь со мной постель?
Тиберий оглянулся через плечо на распростертую фигуру своего хозяина и снова посмотрел на Агрона.
– Он не проснется? – спросил раб, беспокойно хмурясь.
Гладиатор мягко коснулся его, сглаживая тревогу, и повторил:
– Нет, не проснется.
И тогда без лишних слов Тиберий прижался к Агрону и завладел его губами в столь яростном поцелуе, что опрокинул его на спину. Они легко забыли, что в комнате есть кто-то еще, ведь сейчас они были вместе, располагали роскошью, которой не было прежде, в их распоряжении была вся ночь, чтобы насладиться друг другом, и ничто, даже присутствие спящего Леддиция, не могло им помешать.
Агрон был уже обнажен и жаждал почувствовать прикосновение кожи Тиберия. Целуя его, он быстро избавил раба от одежды, руки тут же погладили бока, обвели изгибы спины и стиснули ягодицы Тиберия, прижимая его бедра к своим. От прикосновения оба одновременно застонали, и поощряемый Агроном, Тиберий качнул бедра вперед, скользя плотью по плоти гладиатора и не разрывая поцелуя. Те крошечные угольки, что разгорались внутри Агрона, когда он лишь думал о Тиберии, лаская себя, теперь превратились в неистовый огонь, распаляемый прижавшимся к нему телом.
Юноша разорвал поцелуй и тяжело задышал, его губы застыли рядом с губами Агрона.
– Я не чувствовал тебя внутри слишком долго, – прошептал он дрожащим голосом. – И больше не могу ждать.
Рядом был столик, уставленный бутылочками с маслом, без сомнения, предназначенными для Агрона с Леддицием, и которым он сейчас найдет применение получше. Тиберий схватил одну из бутылочек, увлажнил руку содержимым и обхватил скользкими пальцами член Агрона. Тот зашипел от ощущений, его глаза закрылись, голова откинулась назад, но это не могло сравниться с тем, что последовало дальше.
Внезапно Тиберий опустился на его твердую плоть, не позаботившись о подготовке к вторжению. Он был настолько тугим, что с губ Агрона сорвался долгий стон, и он грубо схватил бедра раба, впиваясь пальцами в его кожу. Когда головка члена, наконец, вонзилась в кольцо мускулов, юноша выдохнул и на мгновение застыл, давая своему телу время привыкнуть. Гладиатор ласкал его руками и отдавался ощущениям, запоминая каждую частичку тела Тиберия, борясь с желанием толкнуть бедрами, поймать ритм, почувствовать, как плоть входит глубже.
И скоро он получил то, что хотел. Тиберий приподнялся, прижимая ладони к груди Агрона, и медленно опустился, принимая его в себя. Темп был мучительным: как только Тиберий полностью опускался, то снова понемногу поднимался вверх, и Агрон резко дышал, впиваясь ногтями в кожу раба. Но с каждым толчком темп ускорялся, Тиберий двигался все быстрее и быстрее, пока не нашел идеальный ритм, быстрый и мощный. Воздух наполнился звуками их соития, они часто дышали и стонали, а за их голосами слышался глухой звук ударов плоти о плоть.
Агрон сел и обнял Тиберия, губы прошлись по его шее и подбородку, чтобы, соскучившись по его вкусу, завладеть ртом в новом поцелуе. Раб отдавался ему самозабвенно и с удовольствием, которого не было в первый раз, когда они легли вместе. Это была новая сторона Тиберия, та, которую Агрон еще не знал, и он понимал, что есть еще многое, что он мог бы узнать, будь у него время. Агрон решил, что добудет его так, как добыл эту ночь. Ради этого он пойдет на край земли и не согласится на меньшее, чем держать этого раба в своих объятиях до конца жизни, какой бы короткой она ни оказалась.
Рука гладиатора протиснулась между их телами, его пальцы обхватили плоть Тиберия и погладила ее, сжимая крепче. Спустя мгновение юноша начал двигаться резче и отчаянней. Его тело разрывалось от желаний – хотелось двигать бедрами и глубже принять Агрона в себя, и в то же время чувствовать, как член скользит в чужой руке. До чего же Агрону нравилось наблюдать за мучительной борьбой на его лице! Как же он упивался этим телом в своих объятиях, как восхищался тем безумством, которому отдался юноша! И как он смаковал приближающийся пик удовольствия Тиберия! Однако он испытает его не один, уж об этом Агрон позаботится.
Как он и чувствовал, вскоре Тиберий кончил. Юноша закричал, затрясся в руках гладиатора, сжал его, не прекращая двигать бедрами даже в муке сильнейшего удовольствия, разрывавшего его. Агрон, помогая Тиберию пережить эту сокрушительную разрядку, остановил его толчки, нежно заскользив руками по напряженным мускулам, и зашептал нежные слова в сладком поцелуе. Однако, несмотря на усталость тела, Тиберию было мало.
– Еще, – все, что он смог простонать в губы германца, и эта мольба вызвала в теле гладиатора волну возбуждения. Дать Тиберию еще больше наслаждения было в силах Агрона, и он готов одарить его им в изобилии.
Сильные руки подняли Тиберия и перевернули его на живот. Юноша рухнул на постель, и гладиатор подумал, не заснет ли он. Но когда он оседлал Тиберия, снова прижав кончик члена к его входу, тот выгнулся, и с его раскрытых губ сорвался тяжелый стон, умоляющий о большем. Агрон склонился над ним, опираясь ладонями на матрас, и медленно толкнулся в тело раба. Теперь пришла его очередь задавать ритм – медленный, но мощный. Он толкал бедра вперед, и Тиберий двигался под ним, прогибаясь на матрасе от силы толчков. И всякий раз, когда их тела соединялись, оставляя между ними лишь крошечное пространство, из горла юноши вырывался короткий глухой стон.
Когда движения Агрона усилились, вместе с ними участились и звуки, срывающиеся с губ Тиберия. Гладиатор подался вперед, толкая любовника все ближе и ближе к новой разрядке, наступившей так скоро, после того, как он едва оправился от первой.
Наклонившись, Агрон мягко прихватил зубами его ухо и прошептал:
– Ты кончишь снова? – спросил он, хотя не нуждался в ответе – тело Тиберия говорило за него достаточно – и раб застонал, что могло означать лишь "да".
Оргазм Агрона был уже близок, но он хотел вновь заставить Тиберия дрожать под ним. Юноша цеплялся за покрывало, толкался назад за бедрами Агрона, требуя большего, пока не замер под ним на мгновение, а потом вдруг сжался и застонал, в этот раз звук казался почти болезненным. Гладиатор протянул руку, и Тиберий ухватился за нее, переплетая их пальцы крепко, почти до боли, но эта боль их сейчас не волновала. Уж точно не Агрона, который был уже близок к собственной разрядке. Гладиатор прикусил плечо Тиберия, зажмурился и вскоре излился в его тело, впиваясь зубами в кожу юноши – не до крови, но оставив отметину.
И все было кончено. Оба были опустошены, вымотаны и довольны. Агрон откинулся на кровать, привлекая Тиберия в свои объятия, их тела запутались в одеялах и утонули в матрасе. Будет несложно придумать историю: Леддиций выпил слишком много крепкого вина и заснул, а Тиберию было приказано возлечь с Агроном. Гладиатор хотел рассказать эту историю Тиберию, но сил на слова не осталось, и его стало клонить в сон. Он успел коснуться губ юноши лишь несколькими поцелуями, и тот уже заснул в его объятиях.
Леддиций проспит до рассвета, Агрон и Тиберий проснутся раньше, и тогда у них будет время поговорить. И в предрассветные часы, перед тем, как солнце снова поднимется над горизонтом, они обсудят свое преступление, прошепчут признания и дадут обещания, их обнаженные тела будут все еще сплетены в объятиях, а глаза загорятся предвкушением того, что может принести им будущее.